Не у всех, конечно, получится прожить по-настоящему Юрскую жизнь. Что ее характеризовало более всего? Темп. Свою книгу "В Безвременье" Сергей Юрьевич подарил мне с надписью "Безвременье мы прожили вместе". Много общались. Много гуляли - были соседями. Сергей Юрьевич никогда не ходил медленно. Даже если спешить было некуда. Даже если после репетиции: "Давайте просто пройдемся". Ходил так быстро, что казалось: он разбегается перед взлетом. Нередко ему взлететь удавалось.
Например, на сцене. Читал стихи так, словно делился с нами чем-то сокровенным и важным. В этом смысле не имеет значения, что именно читал: смешную "Балладу о королевском бутерброде" или мучительное "На даче спят". Всегда и только - от себя, от первого лица. Именно поэтому Бродскому не очень понравилось, как он читает его великие стихи. Юрский читал лучше автора.
Юрское существование на сцене или на экране тоже не всем дается. Потому что - глубокое. Его Груздев в "Месте встречи..." по сути - эпизод. У Юрского превратился в образ, в символ эпохи.
Юрский умел одновременно играть абсолютно живого, невероятно узнаваемого человека и в то же время - образ и символ. Его дядя Митя из великой картины Владимира Меньшова "Любовь и голуби" - человек узнаваемый и метафорический одновременно.
Юрская игра: трагическая клоунада высшего класса. Таков Остап Бендер или Импровизатор из поразительных картин Михаила Швейцера. Трагическая клоунада - это когда так смешно, что хочется плакать. Не вспомню, чтобы в его ролях вовсе не было иронии. Но и пошлости - ради насмешить - не существовало также.
Юрская игра - это существование на грани жанров. Шаг влево, шаг вправо - пропасть. Не падал. Потому что актерский талант и ум. Не столь уж частое сочетание.
Сергей Юрьевич разрешил мне приходить на репетиции его спектакля "Орнифль, или Сквозной ветерок" по пьесе Ануя. На этих, а потом и на других репетициях, в разговорах, в неспешных беседах быстро шагающих людей я научился всему самому главному, что умею в театре.
Юрские репетиции. Абсолютное уважение к артистам. Разбор подробный и точный. Все делается для того, чтобы артисту помочь. Он - да - мог опоздать на репетицию, но при этом план работы всегда выполнялся.
Юрский создал первую в России театральную антрепризу "АРТель АРТистов". Играли "Игроки XXI" по Гоголю. Знаменитые артисты из разных театров. И ровно сорок репетиций - цифра, завещанная Товстоноговым: спектакль должен создаваться ровно столько. Все получилось. Критика ругалась. Народ валом валил. Нормально. С талантливыми работами такое нередко происходит.
Именно в режиссуре Юрского сыграла свой последний спектакль великая Раневская. "Правда хорошо, а счастье лучше" на сцене театра Моссовета. Ее появление было решено так: сначала раздавался голос, а потом появлялась актриса. Всегда - овация. Некоторые в зале не выдерживали и вставали. Посредине спектакля. Про характер Раневской известно всем. Юрский справился. Спектакль был замечательный. С чудесными актерскими ролями - не только Раневской. Об этих репетициях Юрский написал воспоминания, а потом сам их прочел. Кому интересно - поинтересуйтесь.
Юрская проза. Сначала я думал, что в прозе Сергей Юрьевич договаривает то, что не договорил в своих ролях. Нет. Чисто теоретический вывод. Когда-то у меня возникла мысль поставить по какой-нибудь прозе Юрского спектакль. Не нашел. Его проза не театральна. Она... прозаична. Юрский - не театральный деятель, который балуется прозой. Он - писатель.
По одной из собственных повестей "Чернов/Chernov" Юрский снял фильм. Как режиссер. Увы, картина осталась единственной. Юрского кино не получилось. Но лента чудесная. На самом деле редкая история про то, что такое свобода и несвобода. И как сделать так, чтобы никакие внешние обстоятельства не уничтожали твое внутреннее ощущение свободы.
Между прочим это именно Юрский превратил режиссера Андрея Смирнова в актера Андрея Смирнова. Для своей картины он искал лицо уставшего интеллигента примерно сорока лет. Но не было таких в советском кино. Нашел Смирнова. Андрей Сергеевич стал популярным артистом.
Юрская личность. О, это серьезно. То, к чему можно тянуться, но достать тяжело. Юрская личность - это человек, который, если видит, - то подробно, или не видит вовсе. Если принимает к сердцу, - то близко, или не замечает вовсе.
Я видел, как страдал Юрский по поводу некоторых событий в стране и театре. (Не будем вдаваться в подробности, не о том речь.) Страдал, понимаете? По поводу одной интерпретации классики, которую сделал давно знакомый Юрскому режиссер, Сергей Юрьевич сказал мне: "Я воспринимаю этот спектакль как личную трагедию".
У Юрской личности не бывает позы. Жизнь не была сценой, он на ней не играл. И страдал и восторгался по-настоящему.
В конце жизни ощущал себя невостребованным. Хотя невостребованными были все мы: невостребованными искусством, яркостью, подлинностью.
Вот и наступило время Юрского бессмертия. Он будет с нами всегда. Его спектакли, роли, книги. Юрское дело - всегда впереди нас - то, к чему стоит стремиться. И нам надо учиться быть востребованными Юрской жизнью, Юрским творчеством, Юрским талантом.
